А.ГОРЯШКО

Возрождение живого

Являясь подлинным искусством, а не ремеслом простого лишь набивания чучел, таксидермические работы требуют целого ряда качеств или свойств: интереса и любви к природе, наблюдательности, художественного дарования, способности улавливания изяществ и своеобразия животных обликов, линий, контуров, технической сноровки при работе с самыми разными материалами, отсутствия брезгливости, исключительного терпения, абсолютной добросовестности – чучело белки можно сделать в 2 часа и в 10 часов, но первое станет достоянием моли и кожеедов в течение ближайших месяцев, а второе переживет столетие…

А.Ф. Котс

Таксидермии (от гр. taxis – приготовление, обработка и derma – кожа, шкура) – профессии, которой посвящены столь проникновенные строки, в нашей стране официально не существует. Ни одно учебное заведение России не выпускает таксидермистов, мастерство это передается из рук в руки. Нет единой точки зрения на то, что же это такое – ремесло или высокое искусство. Людей, занимающихся изготовлением чучел, крайне мало, настоящих мастеров – считанные единицы. Однако совершенно очевидно, что профессия эта есть. Она ведет начало с древнейших времен. Первые приемы обработки звериных шкур осваивали еще первобытные люди. Элементы таксидермии использовали шаманы и колдуны, непременным атрибутом которых были звериные головы, хвосты и лапы. Древние египтяне изготовляли чучела домашних животных, которые отправлялись в загробный мир вместе с хозяином. Головами убитых на охоте животных украшали средневековые замки.

Великие мастера прошлого

Достоверная история отечественной таксидермической школы начинается с имени Ф.К. Лоренца. Федор Карлович Лоренц (1842–1909) был человеком выдающимся во многих областях. Его формальное образование ограничивалось всего лишь тремя классами ремесленного училища. Однако он стал крупным зоологом, автором научных монографий и многочисленных статей, посвященных птицам, членом трех Императорских научных обществ. Им впервые были описаны степной тетерев, северо-кавказский, талышский и туркестанский фазаны. Хорошо известный в профессиональных кругах как тонкий наблюдательный орнитолог, знаток куриных, гораздо более широкую известность Лоренц получил как таксидермист. «Возможно, что знакомству с первыми элементарными приемами в набивке чучел Лоренц был обязан указаниям какого-нибудь любителя. Но принимая во внимание, что даже среди профессиональных препараторов Федор Карлович... не имел себе равных даже за границей, приходится признать, что совершенством, которого он достиг в препараторском искусстве, Лоренц обязан был всецело самому себе – редкому сочетанию врожденной наблюдательности и художественного дарования»,– писал о нем А.Ф. Котс.

Начав с попыток сохранить свои охотничьи трофеи, Лоренц вскоре основал коммерческую таксидермическую мастерскую, которая стала лучшей в России и приобрела всемирную известность. Продукция фирмы Лоренца – огромное количество чучел глухарей, куропаток, хищных птиц, белок, зайцев, медведей – распространялась по биологическим музеям России и частным коллекциям. Работы Лоренца до сих пор можно увидеть в Дарвиновском музее и Зоологическом музее МГУ. Но успех Лоренца-таксидермиста был бы невозможен, если бы не было Лоренца-натуралиста. Его пример убедительнее любых рассуждений доказывает, как необходимы друг другу и обогащают друг друга зоология и таксидермия.

Научные экскурсии, постоянное внимательное изучение птиц в природе давали Лоренцу-таксидермисту знания, совершенно необходимые для того, чтобы изготовленное чучело выглядело «живым». С другой стороны, таксидермические занятия предоставляли массу интересных возможностей Лоренцу-ученому. И он не преминул ими воспользоваться. Одна из самых интересных научных работ Лоренца – «О выродках тетеревов», изданная в виде атласа в 1910 г., – стала возможной только благодаря таксидермической деятельности автора. В течение многих лет из сотен тысяч тетеревиных птиц, попадавших в его мастерскую и на рынки Москвы, Лоренц отбирал экземпляры с различными отклонениями в морфологии (выродков) и являющихся помесью разных видов (ублюдков). Из отобранных птиц изготовляли чучела. Чучела фотографировали, а фотографии раскрашивали. Так был создан уникальный атлас. Тетерева Лоренца послужили материалом для эволюционных исследований А.С. и Г.С. Раутианов, проиллюстрировавших действие стабилизирующего отбора и сформулировавших представление об адаптивной норме. Сборы Лоренца не раз служили науке. «…Все представлявшее научный интерес им предлагалось прежде всего Московскому университету, московским зоологам, отчасти Зоологическому музею Академии наук…. Равным образом Ф. К. с удивительной готовностью работал на провинциальные естественно-исторические музеи…», – писал М.А. Мензбир. Еще одна неоценимая сторона деятельности Лоренца – его ученики. К их числу можно отнести и основателя Государственного Дарвиновского музея, доктора биологических наук, профессора Александра Федоровича Котса.

А.Ф. Котс и сам был талантливым таксидермистом. Начав заниматься препараторским искусством в 12 лет, к окончанию гимназии он уже вполне овладел мастерством таксидермиста, о чем свидетельствуют полученные им награды за представленные на выставках чучела птиц собственного изготовления – Малая серебряная (1896) и Большая серебряная (1899) медали от Императорского Русского общества акклиматизации животных и растений. Позже он познакомился с Лоренцом, их знакомство и дружба сыграли большую роль в создании уникального музея. По замыслу А.Ф. Котса, музейная экспозиция должна быть не только научной, но и зрелищной. А потому он не только собирал зоологические коллекции для будущего музея, но и искал лучших мастеров для их обработки. «Решающим моментом для создания Дарвиновского музея было само наличие в Москве талантливых таксидермистов и художников», – писал Котс. Имена талантливых художников-анималистов, работавших с Котсом, широко известны. Это А.Ватагин, К.Х. Флеров, А.Н. Комаров, Н.Н. Кондаков, В.Я. Трофимов... А кто же были эти талантливые таксидермисты? «Без Лоренца и его фирмы не было бы самого талантливого его ученика, неизмеримо превзошедшего его по мастерству, – Филиппа Евтихиевича Федулова, создателя громаднейшего большинства всех препаратов Дарвиновского музея. Если бы не было Федулова – не было бы и музея» – писал Котс.

В семье Федуловых было шестеро детей. Двое старших сыновей занялись скорняжным делом, профессия привела их в мастерскую Лоренца. Приобщившись к препараторскому искусству, они потянули за собой остальных. Так в Москве возникло «Федуловское племя» талантливых таксидермистов, усердием и дарованием которых были созданы сотни замечательных экспонатов для биологических музеев России. Самым талантливым из них был Филипп, ставший, по выражению Котса, «подлинным Себастьяном Бахом в этой области». В 1914 г. вместе с ним в музее начал работать его племянник – Дмитрий Яковлевич Федулов, также ученик мастерской Лоренца. Проработав в музее более полувека, он создал множество чучел самых различных животных, особенно прославился в области «филигранной» таксидермии, овладев искусством изготовления чучел самых миниатюрных птиц – колибри.

Как они это делали

Работа таксидермиста, если не считать изготовления охотничьих трофеев, используется практически только в биологии. И здесь есть две сферы. Первая – изготовление различных препаратов для учебной работы, их требуется достаточно много, но к ним не предъявляются повышенные художественные требования. Вторая – изготовление музейных экспонатов. Их, естественно, нужно меньше, но требования к ним очень высоки. Еще по замыслу А.Ф. Котса чучела животных должны были оформляться как художественные произведения, и решающая роль в этом всегда оставалась за таксидермией. От качества чучел, от того, насколько точно и правдиво отражают они объективную реальность, в значительной степени зависит не только эстетическое, но и педагогическое воздействие экспозиции. Неудивительно, что хорошие таксидермисты в музеях – на вес золота.

Котс писал: «...пусть для памяти миллионов будущих восторженных и благодарных посетителей музея, созерцающих итоги почти полувековой работы... орденоносца-препаратора Ф.Е. Федулова, останутся сокрытыми усилия и жертвы, что стояли некогда за этим… служением родной культуре и родной стране». Однако наша задача состоит как раз в том, чтобы узнать об этих «усилиях», и сам же Котс весьма помог в этом, оставив «перечень работ, единолично выполняемых Ф.Федуловым в его мастерской:

1. Препараторские – съемка шкур с животных.

2. Сырейные – кваска и дубление шкур.

3. Кузнечные – сооружение металлических станков для крупных чучел.

4. Столярно-плотничные – изготовление деревянных манекенов для крупных чучел.

5. Резные по кости и дереву – изготовление искусственных звериных черепов и зубов к ним.

6. Скорняжно-прошивные – сшивание звериных шкур.

7. Малярно-москательные – изготовление мастик и лаков, варка растворов мышьяка для протравки экспонатов.

8. Лепные и муляжные – реконструирование мягких тканей на звериных черепах или конечностях при имитации природной мускулатуры.

9. Собственно таксидермические – набивка чучел.

10. Декоративные – отделка постаментов и подставок для чучел».

Федуловы работали старым традиционным методом накрутки. Метод этот включает несколько этапов. Сначала сооружают каркас из проволоки и костей скелета; потом из стружки, соломы или пакли изготавливают манекен по каркасу туловища, конечностей и головы; после чего на манекен натягивают шкуру и зашивают ее… Чтобы хоть в малой степени представить себе грандиозность труда таксидермиста, не поленитесь сходить в Дарвиновский музей и посмотреть на изготовленные Федуловыми чучела слонов (африканского и индийского).

Таксидермия – профессия консервативная. Со времен Федулова и Котса в ней мало что изменилось. Ученый секретарь Зоологического музея МГУ М.Калякин рассказывает, как наблюдал изготовление чучела слона в Парижском музее уже в наше время. «Весь слон был покрыт тысячами булавочек, которыми делали все складочки, морщинки кожи, пока она мягкая». По-прежнему таксидермисту необходимо хорошее знание анатомии, биологии и экологии животных; владение методами скульптурной лепки и формовки; точное знание физико-химических свойств используемых в работе материалов; наличие художественного вкуса и чутья. При отсутствии учебных заведений и при том, сколь многих знаний, навыков и талантов требует эта профессия, удивительно, что таксидермисты вообще существуют.

Современная таксидермия

Несмотря на бесчисленные сложности, таксидермия все-таки существует. Неизменным остается спрос на таксидермистов в музеях, весьма возрос он со стороны охотников. Будучи талантливым мастером и специализируясь на изготовлении охотничьих трофеев, сегодня можно неплохо зарабатывать. Но даже самые успешные современные таксидермисты приходят в профессию прежним путем – они самоучки. Владимир Сухарев, один из самых известных сегодня российских таксидермистов, с детства интересовался птицами, наблюдал за их жизнью. «Когда отец приносил с охоты селезней, я любовался их оперением и жалел, что такая красота пропадает. Мне кажется, что именно тогда, когда я оценил красоту животного мира и одновременно увлекся лепкой, во мне и родился будущий таксидермист». Дальше – работа лаборантом в заповеднике, потом – в таксидермическом отделе Зоологического музея в Ленинграде. «Я использовал любую возможность, чтобы чему-то научиться. …Что-то мне показывали люди, с которыми я работал, опытные мастера своего дела. Что-то я сам подсматривал, наблюдая за их работой. Исправлял свои ошибки, размышлял над тем, как сделать чучело лучше. Читал, хотя учебников по таксидермии на русском было очень мало. Тонкостям технологического процесса меня никто не учил – до многого мне приходилось доходить самому».

Из сказанного выше может сложиться ложное впечатление, что занятия таксидермией – национальная забава отдельных российских самоучек. Чтобы его не возникло, дадим краткую справку о положении таксидермического дела на Западе. Там таксидермия – процветающий бизнес. Только в США в этой отрасли задействовано 70–75 тыс. человек. Там существуют свои профессиональные объединения, издаются журналы, проводятся творческие конкурсы, открыты школы, где обучают специальности. Хотя суть технологии изготовления чучел принципиально ничем не отличается от российской, живется западному таксидермисту значительно легче. Охотник приносит в таксидермическую мастерскую шкурку, например, лисицы. Он говорит, какую позу должна принять его лисица, или выбирает по каталогу, где эти лисицы изображены в самых разных позах. Мастер заказывает нужный манекен из каталога на специальном заводе, там же заказываются глаза, уши, когти.... Одновременно он отправляет шкуру лисицы на меховую фабрику для выделки. Таксидермист получает уже готовый, анатомически безупречный манекен. Ему остается только посадить на манекен шкуру.

Проводятся и соревнования таксидермистов. Самые крупные и престижные – чемпионат Европы, чемпионат США и чемпионат мира. Участники соревнований выставляют свои работы в разных номинациях – от «Новичка» до «Мастера». Требования судей в первую очередь касаются степени сходства чучела с живым образцом. Они оценивают анатомию манекена, правильность посадки шкуры, восполнение всех голых участков кожи. После выделки шкуры голые участки кожи (веки, ноздри, губы и т.п.) высыхают и теряют свой первоначальный «живой» вид. Или этих деталей вообще не остается. А таксидермист должен их восполнить, то есть восстановить, причем так, чтобы никто не заметил подмены. Умение восполнить голые участки – один из показателей мастерства. Судьи на соревнованиях тщательно осматривают каждый восполненный участок. Они, как отоларингологи, осматривают ушную раковину с фонариком, проверяют правильность изготовления третьего века (мигательной перепонки) и даже смотрят, увлажнено ли веко слезой...

Зачем таксидермия детям

Некоторые явления существуют в этом мире совершенно незаметно для большинства людей. Такова таксидермия. Больше двадцати лет назад я ходила в кружок зоопрепараторов во Дворце пионеров на Ленинских горах. Таксидермист и зоопрепаратор – одно и то же, просто кружок назвали более понятным для детей словом. Таксидермистом я не стала, но и сейчас отлично помню, как сложно было, не повредив, снять шкурку, как тяжело было гнуть проволочный каркас, как пахла сырая глина, которой мы обмазывали изнутри шкурки рыб и земноводных. И как гордилась я своим первым произведением – двумя саламандрами, которыми украсила стену над кроватью, к полному ужасу домашних. Неожиданно оказалось, что, хотя за прошедшие 20 лет изменилось в стране решительно все, кружок зоопрепараторов по-прежнему существует. Более того, на первый взгляд он не изменился ни капли. Совершенно прежним оказался и запах формалина, и коробки с тушками, и даже столы и стулья. И руководитель, В.Н. Попов, учился препараторскому искусству у того же А.Л. Кравецкого, который когда-то учил меня. И еще мне показалось, что, несмотря на скромное название, этот кружок, как и 20 лет назад, остается одним из самых интересных среди всего многообразия кружков, предлагаемого отделом экологии.

Руководитель кружка Владимир Николаевич Попов

И дело даже не в том, что здесь, кроме изготовления классических таксидермических работ (чучел), учат делать и учебные препараты, микропрепараты, энтомологические коллекции. И не только в том, что практические занятия сочетаются с лекционным курсом по зоологии и систематике, с экспедициями в Крым, на Кавказ, Ямал, с многолетней работой в Приокско-Террасном заповеднике. Мне кажется, главное, что здесь, больше чем где бы то ни было, можно действительно приблизиться к тайнам природы. Об этом говорят и сами кружковцы: «Хочется узнать, что внутри, познать саму природу, узнать строение. Учебники – это учебники, а здесь можно потрогать». При любом количестве и качестве современных учебных пособий это трогательное «потрогать» оказывается действительно крайне важным. Потому что можно десятки раз прочитать в учебнике, например, о процессе размножения лягушки, и благополучно забыть прочитанное. Но когда ребята своими глазами видят, как выглядит лягушачья икра внутри лягушки, а заодно узнают, как изменяется эта икра, попадая в воду, забыть это уже невозможно. Решая совершенно механическую, на первый взгляд, задачу по изготовлению проволочного каркаса для лапы тушканчика, они навсегда запоминают, как удивительно устроена эта лапа с длинной стопой, обеспечивающей тушканчику «прыгучесть».

Таксидермию невозможно «упростить» для детей. Совершенно так же, как в работе взрослых мастеров, ребятам требуется огромное терпение, внимание, аккуратность и усидчивость. И художественные способности, и биологические знания. Совершенно так же необходимо владение самыми разнообразными инструментами – от пинцета, скальпеля, маникюрных ножниц и нитки с иголкой до плоскогубцев и молотка, пилы и дрели. Так же, как работы взрослых мастеров, их работы пользуются спросом: готовые чучела относят в школьные кабинеты биологии, отдают в другие биологические кружки.

За несколько десятилетий существования этого удивительного кружка через него прошла не одна сотня детей. По оценке В.Н. Попова из них не больше десяти человек могут сделать хорошее чучело. Но ведь перед кружком и не стоит задача выпускать профессиональных таксидермистов. Гораздо важнее другое. Сюда приходят и здесь остаются ребята по-настоящему любящие биологию и очень серьезно относящиеся к будущей профессии. Те, кто хотят стать биологами, ветеринарами, хирургами. В большинстве своем они действительно становятся хорошими профессионалами в избранной области. Думаю, это не случайно.

Обучаясь таксидермии, ребята оказываются в уникальном положении, в чем-то схожем с положением первых натуралистов. Здесь быстро развеивается иллюзия, будто мир изучен, знаком и скучен. Каждая новая работа, будь то рыба, птица или ящерица, открывает перед каждым из ребят совершенно новый неизведанный мир, порождает множество вопросов, дарит огромное количество знаний и еще – неизбывное изумление красотой и тонкостью устройства каждого живого существа. И, конечно же, желание сохранить красоту этих существ.

Фото А.Михалева,
кружок зоопрепараторов МГДТДиЮ на Воробьевых горах